По городским улицам разъезжали извозчики. Лошади запрягались в рессорные фаэтоны, а зимой в кошевки с меховыми пологами. Основные остановки были на пристани (летом), на Старом базаре, у 1-го и 2-го садиков, расположенных на перекрестках улиц Парижской Коммуны и Сурикова с главной улицей Воскресенской, а также у торгового пассажа Гадалова, у Нового базара и у железнодорожного вокзала. Остановки извозчиков назывались «извозчичья биржа».
В городе было много трубочистов, печников, лудильщиков, точильщиков, артелей плотников, стекольщиков, кровельщиков, жестянщиков.
Были частные сапожные и пимокатные мастерские, а также скорняжные, портновские, часовые. По улицам разъезжали старьевщики. Ходили коновалы с разными инструментами, подвешенными у пояса; они заменяли теперешних ветеринаров.
Славились частные бани Любенецкого, Тычкова. Были бани «номерными» и общими. При банях торговали вениками, квасом, пивом. В баню шли торжественно, в очереди велись разговоры со знакомыми. На базаре были так называемые свободные женщины, и тот, кто хотел с ними познакомиться, шел с веником под мышкой. В частных парикмахерских, которых было немало, брили только опасными бритвами. Некоторые парикмахеры умели «пущать кровь» — этим снимали кровяное давление. Брили с компрессом, массажем. В парикмахерских можно было узнать все новости.
Наряду с государственными магазинами в городе имелись и частные лавочки, в которых торговали мясом, колбасой, сосисками, зельцем, корейкой, окороками. На базаре отдельные мясные лавки торговали мясом для православных, другие — для евреев, а также для татар. Нынешний ресторан «Енисей» (в здании по пр. Мира, 71) назывался «девятка», а под зданием сельхозинститута (пр. Мира, 82) находился ресторан «семерка». В парке был летний ресторан.
За зиму лед на Енисее промерзал на 1,2—1,5 метра, и при весеннем ледоходе делались большие заторы. Огромные ледяные поля выталкивались на берега и острова. Особо сильные ледоходы были в 1941-м и 1945 годах. Ледяные глыбы разрушили стенки причалов, были разрушены даже склады порта, вода поднималась на 6—7 метров. В 1941 году на острове Молокова торосы льда громоздились на высоту до 30 метров. Когда начинался ледоход, то в затоне начинали гудеть пароходы и электростанция.
На берег в это время со всего города спешили горожане. Ледоходы бывали и в середине апреля, и в начале мая. В июне на Енисее случались большие подъемы воды, шла «коренная вода» (когда зацветал марьин корень).
Иногда подъем коренной воды был выше, чем при ледоходе. В конце июня вода становилась теплее и начиналось купание в Енисее и протоке. Купались напротив музея, ниже порта, по берегам островов.
Главный базар города был на месте нынешней площади Революции, напротив городского сада, и от нынешней типографии «Красноярский рабочий» (пр. Мира, 91) до нынешнего управления Красноярской железной дороги. На базаре находились каменные Торговые ряды и много деревянных балаганов, частных лавочек. На базар с окрестных деревень приезжали крестьяне на телегах, повозках, торговали с возов. В воскресенье был «большой» базар, в субботу — «подбазарок». Шла бойкая торговля пирогами, калачами. Столовые-«обжорки» готовили суп из требухи (5 копеек чашка). В 1920—1930-е годы садоводством не занимались, цветы не выращивали, и потому продавали, в основном, лесные цветы.
Костюмы, пальто, тужурки шились на заказ в частных портновских мастерских. Между владельцами мастерских шла конкуренция, борьба за авторитет. Известный в городе портной Шокотов пришивал к своим изделиям товарный ярлык, на котором было изображено, как собака вцепилась в полу идущего человека, который, обернувшись, говорил: «Врешь, не порвешь, Шокотов шил!» — это был своеобразный знак качества.
Летом от причалов порта на север на рыбную путину отправлялись караваны лихтеров, барж с рыболовецкими артелями. Их провожало много народа, провожали с пьянкой-гулянкой. Осенью, при возвращении каравана, собиралось много встречающих, шла торговля рыбой. Напротив музея и у Старого базара причаливали плоты и паузки с арбузами, овощами из Минусинска. Овощи вывозили на базар, а плоты продавали на дрова. У Старого базара причаливали илимки с Ангары, приплывавшие за грузом, товаром.
Переправа через Енисей и Абаканскую протоку осуществлялась плашкоутом, который крепился за канат, канат поддерживался лодками. Позднее были построены моторные плашкоуты, а затем был построен понтонный мост. При переправе на плашкоуте собиралось много конных подвод, особенно после базарных дней. Сутолока, крики, бродячие цыгане, которые продавали плетеные плетки, кнуты, пастушьи бичи...
На острове Отдыха (Конном) и в окрестностях было много огородов, которые держали китайцы — большие мастера по выращиванию овощей. Они в основном и обеспечивали горожан ранними овощами до 1940-х годов. Канализации в городе не было, все нечистоты вывозились специальными повозками с бочками. Зимой много навоза и мусора вывозилось на лед Енисея ниже Старого базара и ниже острова Посадного. Город делился на районы по географическому и профессиональному признакам. В Николаевке жили, в основном, железнодорожники, на Каче жило много татар. Алексеевка, Старый базар, Кронштадт... Между этими районами существовала извечная вражда, особенно между молодежью; жестокие драки нередко заканчивались убийством.
Зимой затихала трудовая деятельность сезонных рабочих, водников. Водники за лето запасались на всю зиму продуктами (по их словам, «покупали только дрожжи»). А зимой горожане любили ходить в суд слушать разные дела...
Вот такой была жизнь старого, довоенного Красноярска.
(Из книги: «Красноярск. Путешествие по городу в далекое и близкое»/ сост. В. В. Чагин – Красноряск/Изд-ство «Платина», 2008)