"...Часть мещан города Красноярска произошла из ссыльнопоселенцев, которых приписывали сначала к окрестным деревням. Молодежь, женившись на местных крестьянках, тем самым уже прикреплялась к крестьянам и получала земельный надел. Старые же ссыльнопоселенцы, живя в деревнях, получали 3 рубля в месяц казенного содержания и назывались «пропитанными». Позднее часть из близлежащих к Красноярску деревень была приписана к казакам — таковы д. Минина, Дрокина, Бутачева, Солонцы, Торгашино, Базаиха, Ладейка и заимки: Долгова, Кузнецова и Чанчикова.

Когда казаков вообще расформировали, то часть из них остались в деревнях крестьянами, казаки же, постоянно жившие в городе и переехавшие туда из деревень, приписались к мещанам; таковы: Любенецкие, Белорусановы, Ларионовы (по Гост, ул.), Плотниковы, Мельниковы, Суриковы и др.

Из коренных же мещанских фамилий: Безруковы, Шеходановы, Борисовы, Колеговы, Поваровы, Овчинкины, Косовы, Маямсины, Черкашины. Кроме мещан-старожилов и мещан из казаков, оставались еще казаки «старого полка» — Суриковы, Путимцевы, Калашнико­вы, Ваньковы и т. д. Еще были казаки из вновь перечис­ленных, присланные на исправление.

Эти три группы — мещание-старожилы, мещане из казаков и казаки старого полка представляли нечто целое, жившее своей обособленной жизнью от других обществен­ных групп (чиновников, купцов...)".
 

Городское благоустройство

"...В городе лучше всего стало при Падалке (с 1845 по 186 1гг.). Вот человек-то был. Никого не боялся. Оденется в само плохое, да и идет в какую хоть трущобу, и полицию в руках держал. Сад он обнес забором, провел дорожки и аллеи, устроил беседки; китайская беседка роскошная была. Из сада была сделана дорожка на Енисей и кончалась беседкой. Какие иллюминации устраивал. Там, где теперь весы, — шутихи, фейерверки и т. д. Гулянья все бесплатные были. В Севастопольскую войну была устроена «аллергия» в пользу раненых, так пустых билетов не было; одному рабочему на постройке нового собора достался роскошный серебряный сервиз. На гуляниях порядок: народ-то другой был. Ходили чинно, кусту не ломали, на темных аллеях грабежа не было, всех прибрал...

Очистка дворов и улиц лежала на домовладельцах, но иногда прибегали к такому способу: ночной обход, состоявший из очередных граждан, забирал ночью пьяных и любителей чужой собственности, а на утро арестованных гнали мести улицы и площади. Ночной «дозор» был организован следующим образом: все домовладельцы квартала по улице — от угла до угла —держали ночное дежурство до самого утра. Причем такой пикетчик имел у себя во время дежурства особый «полномочный» знак, переданный полицией кварталу. Он состоял из шеста, к которому привязывалась на веревке квадратная доска, в углу этого квадрата была дырочка для веревки, чтобы привязать к шесту, а в средине ее углубление с сургучной печатью.

Очередной дежурный эту доску снимал с шеста и брал с собой на дежурство, а утром опять привязывал ее к шесту и шест ставил в соседний двор, как указание на очередное дежурство. Так как для взрослых это очередное дежурство было затруднительно и утомительно то часто за себя «старики» посылали подростков, которые сейчас же подбирали соответствующую компанию и время проводили очень весело. Потом полиция нашла такой порядок дежурства неудобным и стала разрабатывать план ночной охраны наемными пикетчиками; жители объяснили эту реформу тем, что гражданский пикет был неудобен для воров, а потому и полиция зарабатывала мало — невыгода явная.

Когда нужно было давать знать жителям о пожаре, то обычно очередной дежурный трещал в трещотку, которая также была у него на руках, а на свистки перешли уже в 80-х годах.

Когда были введены наемные пикетчики, то до введения свистков они колотили в колотушку, чтобы показать гражданам, что он «будит». Полиция каждое утро посылала особых «десятских» по городу, десятский стучал в окно и спрашивал: «Все ли благополучно». Нет ли прибывших, выбывших. Умерших, рожденных. Хозяин отвечает в зависимости от состояния дела. Если был приезд или отъезд, тогда десятский заходил и подробно все спросив, записывал в особую книгу. Так было в 50-е годы."

Медицинская помощь в 60-х годах и самоврачевание

"...Врачей было мало, преимущественно военные; из местных врачей хорошо помнят Вильямовского и Степана Жилкина, но мещане и казаки редко обращались к помощи врача, так как отношение к врачам было недоверчивое, а временами и ироническое: «Уж больно ученые. Больше Бога знают». Чаще обращались к военным фельдшерам, которые, живя среди населения, были ближе к нему по своему развитию и взглядам, а потому и доверия к ним было больше. Особенным доверием и популярностью пользовался полковой казачий фельдшер, человек большого практического опыта по своей специальности. Фельдшера открывали кровь, ставили банки и лечили переломы костей. Одним из часто употребляемых лечебных средств были пиявки, которых обычно доставляли татары; иногда они же и ставили их. Главными лекарями казацко-мещанского населения были свои доморощенные «баушки».

Способы врачевания были самые простые, домашние:
1. Болит голова: а) ставят на виски и затылки горчичники; б) примачивают уксусом с водой, причем уксус употребляли «ренсковый» и хлебный; в) иногда болезнь головы объясняется тем, что человек «стряхнулся и сшевелил мозги», — значит, надо мозги «направить на место», для этого надо измерить голову и, зажав руками, встряхнуть; г) пьют настой «серебрянки», «богородской травы» и т. п.; д) при сильном жаре в голове прикладывали к затылку и подошвам ног красную глину, смоченную квасом..."

Пища и обрядность праздничных дней

"...Все пищевые запасы употреблялись в различное время; в «мясоед» была одна пища, а в пост — другая. Посты в прежнее время исполнялись строго, особенно Великий пост и Успенский. Даже дети должны были есть только постное, исключение делалось только для грудных детей и больных. В посты меню среднего обывателя состояло из следующих блюд: постные щи, каши с постным (конопляным) маслом, горошница, редька с квасом, редька тертая с конопляным маслом, паренки, пироги с рыбой, с груздями и грибами (опенки и шампиньоны), кисель пшеничный из отрубей с медовой сытой; разные ягодные кисели. Рыба свежая жареная, соленая — омуль, селенга, селедка; грузди, рыжики и др., капуста соленая, ягоды в сусле, кулага, квас, толокно. Чай пили только фамильный, к нему подавался мед и ореховая избоина, заменявшая молоко. Пекли хлебы ржаные, пшеничные булки, калачи, раздирки, пироги с ягодами, с молотой черемухой, картофельные шаньги.

В мясоед, когда в пищу употреблялось мясо всех сортов и видов и молочные продукты, многое из перечисленного для поста, не употреблялось. Затем наблюдалась большая разница в пище в обычное время будних дней и в некоторые праздники, особенно эта разница велика в Рождество, Масленицу и Пасху. Много приходилось заготовлять жареного, вареного, копченого и соленого на время указанных праздников, так как взаимные поздравления и угощения друг у друга были очень распространены среди обывателей. Из печений приходится указать на обычаи в некоторые праздники стряпать особые печенья — например: на Масленицу — хворосты или маслянку, стружки и розочки, орешки, пекли блины гречневые и яичные, к которым подавались масло и сметана. В День сорока мучеников, 9-го марта, во всех домах стряпали жаворонков, и в четверг на Страстной неделе стряпали кресты. У некоторых кресты стряпали на 4-й неделе поста в четверг, считая этот день «переломом» поста. На Пасхе были обязательны куличи и «сыр» — пасха. Красили яйца, иногда с оригинальными рисунками и способами окрасок; наиболее распространенная окраска «сандалом» и луковым пером — сохранившаяся до наших дней. На Пасхе даже у бедных мещан обязательно устраивался стол, т. е. на покрытый белой скатертью обеденный стол ставили вино в бутылках и графинах, окорока свиные, бараньи, телячьи, жареных курицу, утку, индейку или гуся, язык, колбасы (своего домашнего изготовления), крашеные яйца, сыр, булку и т. п. И этот стол не разбирался три дня."

Будничное времяпровождение

"...Благодаря тому, что хозяйство мещан было натуральное, то и работы было много, так что в будни и мужчины и женщины были всегда заняты, мужчины днем занимались своими ремеслами (бондари, кузнецы, плотники и т. д.) или подлаживали что-либо по домашнему хозяйству, где всегда работы находилось много. Летом работа на сенокосе, на пашне. Ездили по ягоды, собирали грибы, рыбачили, охотились. Женщины с утра занимались приготовлением обеда, печением хлеба; кто стирал белье, кто катал его или гладил; на их обязанности лежал присмотр за скотом и птицей; так что до вечера заботливой хозяйке присесть было некогда. Только вечером для женщин наступали более свободные часы, и тогда они занимались починкой одежды и белья, шитьем, которое требовало много времени, так как машин швейных еще не знали и шили на руках. «Зато и мастерицы были шить, залюбуешься». Молодые девушки кроме шитья занимались вязанием кружев и салфеток «на иголках», строчили или рефетили, вышивали вгладь и прорезь, шили цветными шерстями и шелками и т. п., а бабушки вязали чулки или варежки. Во время работы пели мелодичные старинные песни. Отдыхом служили воскресенья и праздничные дни, когда молодежь развлекалась играми, а пожилые занимались хождением по гостям или сидением у ворот на лавочках."

Как проводились праздники

"...Обычно первые дни праздников ходили поодиночке, а последние дни Рождества и Масленицы ездили компаниями. Многие праздники сопровождались особыми развлечениями и обычаями.
«Рождество Христово» — наступавшие Святки доставляли особенно много хозяйственных работ и забот: надо было все вымыть, везде прибрать, вычистить все; заготовить всяких кушаний и всевозможных печений. В Рождественский сочельник истопить пораньше баню, чтобы все могли в ней вымыться «до звезды». Некоторые мещане в сочельник устраивали кутью — приносили соломы или сена и стлали на стол, потом покрывали поверх скатертью в память яслей, в которых родился Христос; на стол ставили рыбный пирог, соленые овощи и соленую рыбу и кутью, т. е. рис с киселем или с медом и изюмом. На кутью собирались не только свои домашние, но и близкие знакомые, и соседи, и всякий проходящий человек. Обычай этот был распространен среди мещан из ссыльных из Западного края; старожилы этого обычая не исполняли...
 

Первые дни Рождества проходили во взаимных поздравлениях и угощениях друг у друга старого поколения, но с 4-го дня начинался праздник молодежи, которая могла веселиться вовсю. Маскировались — одевались в старинные костюмы, девушки наряжались или старухами, или мужчинами, а парни — девушками, стариками и старухами; выворачивали овчинную шубу наизнанку, изображая медведя и т. п., и с балалайками, гармониками в руках, целой гурьбой отправлялись по знакомым. Везде компанию принимали ласково, угощали и предлагали повеселиться. Тогда начинались танцы и игры; из танцев была популярна русская, позднее вошла в моду метелица; играли в соседей, в дрему, водили хороводы, ходили под пение песен по горнице и т. д. Все эти игры в мещанских домах не везде были приняты, а главным образом, у мясных рядов, потому что мясники были женаты на деревенских, которые и в городе не оставляли своих обычаев. «Маскарованные» подолгу в одном доме не задерживались, а с присоединившейся к ним хозяйской молодежью ехали к другим знакомым. Кроме маскирования много развлечений и даже суеверных переживаний доставляли гаданья...

...Все рождественские развлечения кончались Крещенским сочельником, в который никто не ел до «звезды», и то только постное. Вечером в этот день перед отходом ко сну кто-либо из женщин, чаще «баушка» с «Иисусовой» молитвой на устах, ставила углем или мелом кресты на окнах и дверях, над целом печи и т. д. для предохранения от нечистой силы. В Крещенский же сочельник заканчивались святочные гадания — замораживали в ложке воду или выливали белок яйца в стакан с водой и утром в Крещенье смотрели, что вышло. В Крещенье ходили на иордань, где освящали воду, — это было под Шипилинским взвозом...

....После Святок в мясоед начинался период свадеб, нужно при этом иметь в виду склад семейной жизни в старые годы; отец или дед, если он был жив, являлись законодателями своей семьи и держали в руках не только детей и внуков, но и своих жен. Режим семьи был определенно-деспотический, и ни жена, ни дети не могли не только что-либо сделать без разрешения главы семьи, но даже не смели возражать. Если глава дома калечил свою жену и детей по самодурству или под пьяную руку, то соседи жалели их, но считали, что он вправе так поступать. Были случаи, когда чем-либо взбешенный отец своего женатого сына бил веревкой или плетью, и тот покорно сносил это. Тогда в редких семьях был настоящий лад. Позднее, в 70 и 80-е гг., этот режим уже смягчается, но все же воля родителей доминирует, поэтому в выборе невесты в некоторых семьях играли главную роль родители и их желание, но во многих случаях право выбора предоставляли жениху, и родители следили лишь за тем, чтобы девушка была из хорошей семьи, хорошего, скромного поведения и хозяйка; часто выбирали невест из знакомых деревенских семей.

...После мясоеда, времени свадеб, наступала Масленица — пора блинов, катаний, угощений и даже карнавала. С первого дня Масленицы блины играли роль семейных угощений, но со среды праздник принимал уже общественный характер: все ходили по гостям; молодежь хлопотала у катушек, поливая водой, уравнивая и украшая зеленью. Самая большая катушка была у мясных рядов на Каче; эта катушка была платная, на ней всегда было много народу и даже местная аристократия; приезжали компаниями, катались с нее на больших санях и в медвежьих шкурах.

Но большинство казачьей и мещанской молодежи устраивали свои районные катушки; так, на Песочной улице, где каланча на дюне, устраивали катушку казаки, на ней было весело и непринужденно, а потому и посетителей было много. Из-за таких катушек выходили иногда неприятности: так, полиция, считая эту казачью катушку подрывом к городской на Каче, пробовала ночью ее портить и изрубала весь лед; наутро молодежь, увидев нанесенные повреждения, живо поправляла нанесенный вред, а казаки отправились к своему полковому начальству с жалобой на действия полиции. Сотник местной сотни принял сторону казаков и переговорил с губернатором, который дал распоряжение полиции не трогать казачьих затей, и катушка действовала до конца.

Кроме катания на катушке устраивали гулянья на улицах в кошевах и санях; сани выбирались широкие, покрывались коврами, запрягались парой, и веселая компания ехала на Большую, где происходило главное катание. На тротуарах и на «лавочках» размещалась безлошадная публика, любуясь картиной катанья горожан всех сословий, в своих наблюдениях и замечаниях показывая свой юмор над неудачной запряжкой или украшениями.

В последний день Масленицы устраивалось иногда нечто вроде карнавала: золотопромышленники Григоровы устраивали на полозьях три большие лодки, оснащенные по всем корабельным правилам, с гребцами в красных рубашках. В средней лодке был поставлен стол, великолепно обставленный закусками, винами, грудами блинов, тут же приготовляемых; здесь сидели хозяева с гостями и служащими. На крайних лодках песенники и музыканты. Все это гудело, шумело, пело и двигалось среди других экипажей вдоль большой улицы — от Старого до Нового базара.

Устраивались подобные вещи и другими богачами того времени, например М. К. Сидоровым. Некоторые горожане уезжали в Торгашино, где устраивалось взятие «снежного городка», которое устраивали казаки со всеми подробностями казачьей боевой жизни и правил обороны. (Судя по рассказам старожилов, здесь было все грандиознее Ладеек). Взятие «городка» праздновалось шумно и весело, но никаких знаков отличия героям не давалось. Катушка, катанье, городки — все это уличные развлечения; в домах своим чередом идет Масленица — везде громкие разговоры, чоканье и уничтожение поставленного угощения.

Погостив в одном доме и захватив с собой его хозяев для компании, ехали дальше в другой и т. д. Так шумно праздник продолжался до вечера воскресенья т. н. Прощеного. Вечером в Прощеное воскресенье ходили и ездили по родственникам и знакомым «прощаться», т. е. друг перед другом каяться в вольных и невольных обидах. В старое время этот обычай строго соблюдался, исполняя традиции целого ряда поколений. Молодые кланялись старшим в ноги, а старые перед молодыми, истово касаясь перстами пола, произносили слова примирения, взаимно прося простить, чтобы достойным образом подготовиться к посту. Печальный звон к вечерне напоминал о конце праздника.

В 12 часов ночи во всех домах города тихо. С Чистого понедельника начинается особая полоса обывательской жизни: редкие, печальные звуки церковных колоколов всем тяжелым от масленичного угара головам напоминает, что пришел Великий пост. Во всех домах идет чистка, мытье посуды и помещений, приготовляют постные кушанья, разговоры идут о говеньи — кто и когда. Старики и старухи обычно выбирают I, IV, VII недели с длинной, утомительной службой, более молодые выбирают время говения с более легкой службой. В Чистый понедельник знакомые, встречаясь, поздравляют друг друга с Великим постом, говоря: «На хрен, да на редьку, да на белую капустку». К вечеру везде топили бани и шли мыться. Великопостное настроение Чистого понедельника нарушалось криками и песнями кучеров, справлявших в этот день свою Масленицу. Великий пост проводили в усиленном труде, посещении церковных служб и говений. Все старались к Пасхе подготовить обновы, а потому женское поколение от мала до велика занимались усиленно шитьем....
 

Пасха. В церковь все шли в светлых платьях. После обедни христосовались Друг с другом, святили куличи и шли домой разговляться. Этот праздник встречался и проводился радостно и торжественно. Молодежь развлекалась сезонными удовольствиями: устраивали скакули и качели; были качели у мясных рядов, по Песочной улице и в других частях города. На качели собиралась молодежь обоего пола; качались, пели песни, играли кругом, разлуки и др. Когда с «острожной» площади убрали острог, то там стали устраивать качели, карусели и др. народные развлечения. В казармах тоже для солдат устраивали качели. А подростки занимались катанием яиц.

В субботу накануне Радощного воскресения ходили к обедне в старый собор за «артосом». В Родительский день все служили панихиды в приходских церквях по своим умершим родным, а потом шли на кладбище, куда брали корзину с печеным: блинами, шаньгами, калачами, булочками (в булочки запекались монеты — это т. н. тайная милостыня), а также несли венки с бумажными цветами для украшения могил. Вдоль всей дороги от Покровского моста до кладбища сидели нищие и убогие, которые в этот день получали щедрую милостыню. Щедрую же дань собирало в этот день духовенство, служившее панихиды на могилах. Приходящие на могилу христосовались с покойником до трех раз, катая яйцо по могиле кругом, и затем, оставляя его тут же для нищих...
 

Троица. С давних пор перед Троицей приносили из Арейской церкви икону Троицы, чтимую как чудотворную. Сначала ее приносили дня за три до праздника и в субботу уносили обратно, но позднее стали «принимать» по всему городу, и уже ходили многие из мещанских семей по «обету» за иконой и стали приносить в 4-е воскресенье после Пасхи. В субботу провожали икону за город. В Троицу дома украшали березками и ставили срубленные березки вдоль улицы. В церковь и молодые, и старые шли обязательно с букетами цветов или хотя бы с зелеными веточками в руках; в Троицын день все одевались в белые или светлые платья, как в Пасху, девушки одевались в белые кисейные платья с цветными кушаками и «кокетками» или в голубые.

9-я пятница, или День св. Параскевы, также выделялся из однообразных дней обыденности: к этому дню многие из городских жителей ходили пешком в дер. Барабановку к «явленой» иконе Парасковеи Пятницы. В городе в этот день все собирались к старому собору, откуда после обедни шли крестным ходом к часовне на Караульной горе. Почти всегда в этот день была хорошая погода, и гора расцвечивалась светлыми нарядами богомольцев..."
 

(Из книги: «История Красноярска» документы и материалы XVII-пер. половина XIX в.в.; Красноярск, «ОФСЕТ», 2000 г., составитель Г. Ф. Быконя)